Людочка. Астафьев В
Рассказ «Людочка» Астафьев создал в 1987 году. Произведение написано в рамках деревенской прозы (направление в русской литературе). Изображая все ужасы города, Астафьев не идеализирует и саму деревню, показывая нравственный упадок крестьян.
Главные герои
Людочка – молоденькая девушка, которая не смогла пережить насилия и равнодушия близких и покончила жизнь самоубийством.
Отчим – муж матери Людочки, с малых лет был «в ссылках да лагерях» , отомстил за девушку.
Другие персонажи
Стрекач – уголовник, не единожды попадал в тюрьму.
Артемка-мыло – был «верховодом» среди «шпаны» в парке.
Гавриловна – пожилая женщина парикмахер, у которой жила Людочка.
Мать Людочки – женщина 45 лет; привыкла со всем справляться сама, поэтому проигнорировала беду дочери.
Рассказчик услышал эту историю «лет пятнадцать назад» . Людочка родилась в деревеньке Вычуган и «росла, как вялая, придорожная трава» . Отец девушки давно исчез. Мать вскоре начала жить с трактористом.
Закончив десять классов, Людочка уехала в город. Переночевав на вокзале, девушка пошла в парикмахерскую. Там она познакомилась со старой парикмахершей Гавриловной и напросилась к ней в ученицы. Гавриловна разрешила Людочке пожить у нее, переложив на девушку работу по дому. Людочка так и не выучилась на мастера, поэтому подрабатывала в парикмахерской уборщицей.
С работы девушка добиралась через полузаброшенный парк вагонно-паровозного депо – «Вэпэвэрзэ» . В центре парка находилась обросшая густыми зарослями канава со сточными водами, в которой плавал мусор. Парк был любимым местом «шпаны» , среди которой главным был Артемка-мыло. Как-то, когда парень приставал к Людочке во время стрижки, она сильно его ударила. После этого Артемка запретил всем приставать к девушке. Однажды Артемка повел Людочку на дискотеку. «В загоне-зверинце и люди вели себя по-звериному». Испугавшись шума и «телесного срама» , Людочка убежала домой.
Вскоре вернулся в поселок из заключения Стрекач. Теперь он стал главарем местной «шпаны» . Однажды, когда Людочка возвращалась через парк домой, Стрекач напал на нее и изнасиловал, заставил и остальных надругаться над девушкой. Не помня себя, Людочка едва добралась домой. Гавриловна заверила, что ничего страшного не случилось.
Людочка поехала домой. В родной деревне осталось два дома – один ее матери, а второй старухи Вычуганихи, которая умерла весной. Людочку встретила беременная мать. Она сразу поняла «какая беда с нею случилась» . «Но через ту беду <…> все бабы поздно или рано должны пройти». Прогуливаясь у реки, Людочка увидела, что отчим плескается, как ребенок. Девушка догадалась, что у него не было детства. Ей захотелось выплакаться ему, может он ее и пожалеет. Утром Людочка вернулась в поселок.
Девушка вспомнила, как давно лежала в больнице. Рядом с ней умирал одинокий парень. Всю ночь она старалась отвлечь его разговорами, но после поняла, что парень ждал от нее не утешения, а жертвы. Девушка подумала про отчима: он наверное из «сильных людей» , с «могущественным духом» .
Когда Людочка возвращалась с работы через парк, парни снова начали ее теснить. Девушка пообещала вернуться, переодевшись в ношеное. Дома Людочка надела старое платье, отвязала веревку от деревенской торбы (раньше эта веревка была на ее люльке) и ушла в парк. Закинув веревку на тополь с кривым суком с мыслью: «никому до меня дела нет» , она повесилась.
Людочку хоронили на городском кладбище. Поминки устроили у Гавриловны. Выпив водки, отчим Людочки отправился в парк, где в это время находилась компания Стрекача. Мужчина сорвал с уголовника крестик и, утащив в «непролазный бурьян» , сбросил в сточную канаву. «Настоящего, непридуманного пахана почувствовали парни».
Артемка-мыло вскоре поступил на учебу и женился. О смерти Людочки и Стрекача не писали даже в местной газете, чтобы «не портить положительный процент сомнительными данными» .
Заключение
В рассказе «Людочка» Виктор Астафьев размышляет над философскими вопросами одиночества в толпе, равнодушия людей друг к другу, затрагивает проблемы экологии, преступности, морального упадка общества.
Тест по рассказу
Проверьте запоминание краткого содержания тестом:
Рейтинг пересказа
Средняя оценка: 4.5 . Всего получено оценок: 435.
Виктор Астафьев
Ты камнем упала.
Я умер под ним.
Вл. Соколов
Мимоходом рассказанная, мимоходом услышанная история, лет уже пятнадцать назад.
Я никогда не видел ее, ту девушку. И уже не увижу. Я даже имени ее не знаю, но почему-то втемяшилось в голову - звали ее Людочкой. «Что в имени тебе моем? Оно умрет, как шум печальный…» И зачем я помню это? За пятнадцать лет произошло столько событий, столько родилось и столько умерло своей смертью людей, столько погибло от злодейских рук, спилось, отравилось, сгорело, заблудилось, утонуло…
Зачем же история эта, тихо и отдельно ото всего, живет во мне и жжет мое сердце? Может, все дело в ее удручающей обыденности, в ее обезоруживающей простоте?
Людочка родилась в небольшой угасающей деревеньке под названием Вычуган. Мать ее была колхозницей, отец - колхозником. Отец от ранней угнетающей работы и давнего, закоренелого пьянства был хилогруд, тщедушен, суетлив и туповат. Мать боялась, чтоб дитя ее не родилось дураком, постаралась зачать его в редкий от мужних пьянок перерыв, но все же девочка была ушиблена нездоровой плотью отца и родилась слабенькой, болезной и плаксивой.
Она росла, как вялая, придорожная трава, мало играла, редко пела и улыбалась, в школе не выходила из троечниц, но была молчаливо-старательная и до сплошных двоек не опускалась.
Отец Людочки исчез из жизни давно и незаметно. Мать и дочь без него жили свободнее, лучше и бодрее. У матери бывали мужики, иногда пили, пели за столом, оставались ночевать, и один тракторист из соседнего леспромхоза, вспахав огород, крепко отобедав, задержался на всю весну, врос в хозяйство, начал его отлаживать, укреплять и умножать. На работу он ездил за семь верст на мотоцикле, сначала возил с собой ружье и часто выбрасывал из рюкзака на пол скомканных, роняющих перо птиц, иногда за желтые лапы вынимал зайца и, распялив его на гвоздях, ловко обдирал. Долго потом висела над печкой вывернугая наружу шкурка в белой оторочке и в красных, звездно рассыпавшихся на ней пятнах, так долго, что начинала ломаться, и тогда со шкурок состригали шерсть, пряли вместе с льняной ниткой, вязали мохнатые шалюшки.
Постоялец никак не относился к Людочке, ни хорошо, ни плохо, не ругал ее, не обижал, куском не корил, но она все равно побаивалась его. Жил он, жила она в одном доме - и только. Когда Людочка домаяла десять классов в школе и сделалась девушкой, мать сказала, чтоб она ехала в город - устраиваться, так как в деревне ей делать нечего, они с самим - мать упорно не называла постояльца хозяином и отцом - налаживаются переезжать в леспромхоз. На первых порах мать пообещала помогать Людочке деньгами, картошкой и чем Бог пошлет, - на старости лет, глядишь, и она им поможет.
Людочка приехала в город на электричке и первую ночь провела на вокзале. Утром она зашла в привокзальную парикмахерскую и, просидев долго в очереди, еще дольше приводила себя в городской вид: сделала завивку, маникюр. Она хотела еще и волосы покрасить, но старая парикмахерша, сама крашенная под медный самовар, отсоветовала: мол, волосенки у тебя «мя-а-ах-канькия, пушистенькия, головенка, будто одуванчик, - от химии же волосья ломаться, сыпаться станут». Людочка с облегчением согласилась - ей не столько уж и краситься хотелось, как хотелось побыть в парикмахерской, в этом теплом, одеколонными ароматами исходящем помещении.
Тихая, вроде бы по-деревенски скованная, но по-крестьянски сноровистая, она предложила подмести волосья на полу, кому-то мыло развела, кому-то салфетку подала и к вечеру вызнала все здешние порядки, подкараулила у выхода в парикмахерскую тетеньку под названием Гавриловна, которая отсоветовала ей краситься, и попросилась к ней в ученицы.
Старая женщина внимательно посмотрела на Людочку, потом изучила ее необременительные документы, порасспрашивала маленько, потом пошла с нею в горкоммунхоз, где и оформила Людочку на работу учеником парикмахера.
Гавриловна и жить ученицу взяла к себе, поставив нехитрые условия: помогать по дому, дольше одиннадцати не гулять, парней в дом не водить, вино не пить, табак не курить, слушаться во всем хозяйку и почитать ее как мать родную. Вместо платы за квартиру пусть с леспромхоза привезут машину дров.
Покуль ты ученицей будешь - живи, но как мастером станешь, в общежитку ступай. Бог даст, и жизнь устроишь. - И, тяжело помолчав, Гавриловна добавила: - Если обрюхатеешь, с места сгоню. Я детей не имела, пискунов не люблю, кроме того, как и все старые мастера, ногами маюсь. В распогодицу ночами вою.
Анализ "Людочки" Астафьева приведен в этой статье. Он поможет разобраться и лучше понять этот рассказ, написанный в 1987 году.
Анализ "Людочки" Астафьева будет полезен тем, кому предстоит разбираться с этим произведением в рамках университетского курса, а также всем вдумчивым и пытливым читателям.
Рассказ начинается с признания автора, что сам он услышал эту историю много лет назад, но никак не может ее забыть. Главная героиня появилась на свет в деревне Вычуган. Ее родители были колхозниками. Отец со временем спился. Людочка росла вялой, часто болела. Когда отец исчез из их жизни, они зажили свободнее и бодрее. Вскоре у матери появился ухажер, который остался у них жить.
Переезд в город
После школы мать отправила Людочку в город, чтобы та устроила свою жизнь. Первую ночь она провела на вокзале. Наутро пошла в парикмахерскую - сделала завивку, маникюр и уговорила парикмахершу взять ее себе в ученицы.
Гавриловна не только помогла оформить документы, но и взяла к себе пожить. Установив строгие порядки в своем доме. Людочка жила послушно, а вот учебы у нее не шла. Когда минул отведенный срок, она не смогла сдать экзамен на мастера. В парикмахерской она подрабатывала уборщицей, осталась на этой должности, время от времени стригла призывников и школьников под машинку.
На нее легли все дела по хозяйству в доме Гавриловны. У женщины часто болели ноги.
Дорога на работу
На работу Людочка каждый раз ехала на трамвае, а потом шла через увядающий парк Вэпэвэрзэ (вагонно-паровозного депо). Парк был грязным, большинство деревьев погибли, парк выглядел удручающе.
Но все же здесь стояли скамейки, бегали школьники, водилась местная шпана. Шпаной руководил Артемка по прозвищу Мыло. Он временами приходил к Людочке стричься, но ей никак не удавалось справиться с его вихрами. Артемка был наглый, как только девушка бралась за ножницы, он начинал ее лапать. Однажды она даже стукнула его по голове машинкой. Пришлось заливать йодом, зато ухажер стал осмотрительнее. К тому же велел ее никому не трогать. Ходить через парк она теперь могла без боязни.
Однажды Людочка отправилась с ним в центральный парк на танцы. Вокруг все вели себя вызывающе и агрессивно. Главная героиня забилась в угол, пытаясь высмотреть своего Артема. К ней стал приставать какой-то хлыщ. Ей пришлось отбиваться и убегать домой.
Дома девушка во всем помогала Гавриловне. Варила мыло, гладила и стирала, содержала дом в чистоте.
Стрекач
Из колонии возвращается еще один персонаж этого рассказа - уголовник Стрекач. Больше похожий на узкоглазого жука. Он еще в школе начал заниматься разбоем. С седьмого класса носил с собой нож. Вскоре кого-то порезал и встал на учет в милицию.
После попытки изнасилования он получил свой первый срок. Но даже после этого не угомонился, воровал на дачах. С тех пор большую часть жизни проводит в колониях. Местная шпана считала его авторитетом и своим учителем.
В один из вечеров он изнывал без дела, пока случайно не заметил Людочку. Артем попытался замолвить за нее слово, но Стрекач его не послушал. На него напал кураж. Он схватил девушку и стал усаживать себе на колени. В результате кинул на скамейку и изнасиловал. Вся шпана внимательно за этим наблюдала.
Чтобы не он один был виновником, он заставил и остальных надругаться над Людочкой. Увидев растерзанное тело девушки, Артем сначала хотел накрыть ее плащом, но она, будто обезумев, убежала от него. На крыльце дома Гавриловны она упала, потеряв сознание. В себя она пришла уже на старом диване, куда ее перетащила сердобольная хозяйка. Она как могла утешала свою жиличку.
Возвращение домой
Униженная и растоптанная Людочка решила возвращаться домой. К тому времени на всю деревню остается только два жилых дома. В одном из них живет ее мать с отчимом. Все остальные дома наглухо заколочены.
Вскоре умерла их единственная соседка - бабка Вычуганиха. Она была последней из рода основателей села.
Когда Людочка вернулась в деревню, мать сразу поняла, что с ней произошло горе. Но отнеслась к этому спокойно, мол, всем через это нужно пройти. При этом поделилась своей радостью - она ждет ребенка, уже на четвертом месяце. Вместе со своим ухажером они планируют продать дом и переехать в поселок. Понятное дело, что жить тут никто не собирается, дом хотят распродать на стройматериалы.
Ее отчим оказался суровым и хмурым, но добрым человеком. Она узнала, что детство он провел в лагерях и ссылках, поэтому теперь искренне радовался разным мелочам. Спонтанно она захотела его увидать, а потом быстро собралась и вернулась в город.
Смерть Людочки
Гавриловна ее предупредила, что Артем в милиции, а Стрекач велел передать жиличке, чтобы та помалкивала. Иначе ей смерть, а старухе - сожженная изба. Поэтому главная героиня решает переехать в общежитие. Но там мест не оказалось, и она временно осталась у своей хозяйки. Та стала учить ее не возвращаться в темноте через парк, но та не послушала. Однажды ее снова подловили парни, пугали Стрекачом, подталкивая к той самой скамейке.
Поняв, чего они хотят, она достала из кармана бритву, намереваясь отрезать достоинство Стрекача. О такой страшной мести она узнала от женщины в парикмахерской. Она повела себя развязно, пожалев, что среди них нет такого завидного кавалера, как Стрекач. Девушка попросилась домой переодеться, те ее отпустили, предупредив, чтобы она не думала шутить.
В своей комнате она облачилась в старое платье. Вернулась в парк, в котором давно еще приметила старый тополь. Перекинула через ветку веревочку, завязала петельку. После этого надела ее на шею, в душе простилась с родными и близкими, попросила прощения у Бога. Как и все замкнутые люди, она в действительности была довольно решительной.
Парни, оставшиеся в парке, вскоре обнаружили ее тело.
Прощание с главной героиней
Хоронили Людочку на городском кладбище. Мать и Гавриловна рыдали. Отчим, выпив стакан водки, отправился в парк, где встретил всю компанию.
Он сорвал крест с шеи Стрекача и выбросил в кусты. Стрекач вынул нож, но отчим только усмехнулся и резко перехватил его руку. Поволок в кусты и выбросил в канаву. Оставшаяся шпана разбежалась, сильно испугавшись его силы и храбрости.
Вернувшись к Гавриловне, он снова выпил водки и поехал в леспромхоз. Затем они сели в электричку и поехали. Мать Людочки просила сохранить еще не рожденного ребенка, понимая, что свою первую дочь не сберегла. В конце положила голову на плечо мужчине, приблизилась к нему, чтобы он ее приобнял и пригрел. В нем она чувствовала истинную мужскую силу.
Финал произведения
Тем временем в местной милиции так никто и не смог добиться от Артемки-Мыло ни признания в страшном преступлении, ни показаний на тех, кто его совершил. Вынеся строгое предупреждение, его отпустили восвояси. Испугавшись увиденного в следственном изоляторе, он решил завязать с прежней жизнью. Первым делом поступил в училище связи. Стал осваивать профессию электрика, подниматься на высоковольтные столбы и натягивать провода. Затем даже женился, а через четыре месяца уже баюкал ребенка.
В местной газете появилась небольшая заметка, посвященная состоянию морали в городе. Она вышла в конце квартала, на четвертой полосе. Но история Людочки и Стрекача в нее не попала. Дело в том, что начальнику местного управления внутренних дел оставалось всего два года до пенсии. Поэтому он не захотел портить статистику нелицеприятным происшествием, чтобы сохранить положительный процент раскрываемости и предупреждения преступлений.
И Людочка, и Стрекач, которые не оставили после своей смерти никаких записок, свидетелей или ценностей, попали в регистрационный журнал в числе прочих самоубийц, которые наложили на себя руки по никому не известной причине. Так удалось властям замять эту историю.
Основная идея произведения
Литературный анализ по рассказу В. Астафьева необходимо начать с главной идеи, которую заложил автор. В центре повествования оказываются простые и беззащитные люди. Это история о безысходности и несправедливости, о так шокирующем многих равнодушии. Анализ "Людочки" Астафьева построен на том, что ключевая идея состоит в существовании так называемой "скверной правды".
Героиня пытается вырваться из своей провинциальной обыденности, найти счастье в большом городе. Но она еще не ведает, что мегаполис способен уничтожить человека. Суть анализа повести Астафьева "Людочка" заключается в том, что ее идеализированный мир столкнулся с жестокой реальностью. Это привело к трагическим последствиям.
Большое внимание автор уделяет равнодушию окружающих людей. В анализе "Людочки" Виктора Астафьева этому нужно уделить особое внимание. Когда в деревне все знакомы и чье-то горе касается большинства, то в городе чье-то несчастье проходит просто незамеченным.
Тематика рассказа
В анализе "Людочки" В. П. Астафьева нужно заметить, что автор видит основную беду в самом устройстве жизни в большом городе. Он наглядно демонстрирует ее убожество и эгоизм. Городские, в представлении Астафьева, циничны и злы. Яркий пример - хозяйка, которая сдает квартиру главной героине.
Критики в рецензиях на рассказ В. П. Астафьева "Людочка" отмечали, что основная тема - это тлетворное влияние города на человека, ведущее к разложению его души, когда на первое место выходят материальные потребности.
Остро поднимается и тема деревенской нищеты, которая вынуждает местных жителей искать лучшей жизни. Анализ произведения "Людочка" Астафьева невозможен без оценки окружающей героев экономической ситуации. Колхозы практически полностью развалены, мужчины пьют, женщины грубеют с каждым днем. Власти намеренно закрывают глаза на эти проблемы. При этом на фоне нищеты повсюду бодрые лозунги, обещающие счастливую и сытую жизнь.
Проблематика рассказа
При анализе проблем "Людочки" Астафьева у современного читателя возникнет немало вопросов. В первую очередь критическая криминальная ситуация в городе, где злополучный парк обходит стороной даже милиция. Молодежь пущена на самотек, место учителей жизни занимают вчерашние зэки. Центральная проблема рассказа "Людочка" Астафьева, анализ произведения это подтверждает, криминализация и маргинализация молодежи.
Отсюда вытекает еще одна беда. Зачастую люди вынуждены оставаться один на один с криминалом. Общество из-за этого начинает ожесточаться. Поэтому отчим главной героини вынужден самостоятельно наказывать насильника, не надеясь на справедливое правосудие.
В анализе "Людочки" Астафьева можно также отметить, что увядание страны у автора сопровождается экологическим кризисом. Вопросы спасения окружающей среды становятся ключевыми. В захудалом парке гниют человеческие души. Астафьев уверен, что в городе с такой экологией человек не может быть здоров ни физически, ни нравственно.
Одна из главных бед героини - равнодушие. В анализе "Людочки" Астафьева это всегда отмечается. Она не получает поддержки от близких, ее горя никто не понимает. Знакомую не жалеют ни родные, ни знакомые. К тому же в произведении поднимаются не только социальные, но и философские вопросы. Больше всего писателя возмущает не сам факт изнасилования, а реакция на него окружающих.
История Людочки — приговор брежневскому застою, времени, когда всем уже стали очевидны глобальные и неотвратимые проблемы советской действительности, но власти упорно не стремились исправлять их и лишь болванили народ очередными лозунгами. В то же время, Астафьев затронул общемировые тенденции: экологический кризис, урбанистический менталитет, маргинализация общества и так далее.
В. П. Астафьев написал рассказ «Людочка» в 1987 году, но идея произведения зародилась еще пятнадцатью годами ранее. Автор, словно дитя, вынашивал ее и обдумывал, каким образом лучше преподнести всю «скверную правду» о том тяжелом времени для простых людей из деревни, которые всеми силами старались перебраться поближе к цивилизации (но не зря сказал Руссо, что «цивилизация есть зло») и изменить действительность, найти свое место под солнцем, жить более или менее достойно.
Данное произведение Астафьев написал на основе истории, которую когда-то услышал. Имя героини – условное, автор уже не помнил настоящего, но это и не столь важно. Писатель хотел обобщить эту историю, ведь такова судьба большинства «Людочек» того времени.
Главная идея
Эта история о беззащитных людях нашей страны, о несправедливости, о безысходности, о нравственном обнищании души человеческой. «Скверная правда» – главная идея рассказа «Людочка». Героиня, точно мотылек на пламя, стремилась покинуть провинциальное «гнездышко» и первой попавшейся электричкой «лететь» к городскому счастью. Но не знала она, что это городское пламя сожжет дотла ее душу и тело. Произойдет ожидаемое столкновения мира идеального, иллюзорного, с миром реальным, полным зла, ненависти и несправедливости.
Автор хотел обратить внимание читателя на всеобщее равнодушие городских жителей, которые проходят мимо чужой беды, ведь бед так много, а времени так мало. Если в деревне все друг друга знают, и горе становится общим, то большой муравейник не заметит потери бойца. Его круговерть продолжится в том же темпе. Вот она то и убивает в человеке готовность к сопереживанию, без которой немыслима сама душа.
Тематика
Астафьев видит корень зла в самом устройстве городской жизни. Он показывает ее убожество, ее эгоистические мотивы. Люди города жесткие и циничные, взять, например, хозяйку, которая сдает Люде жилье. Она — тертый калач, ее затвердевшую в горестях сущность и дробью не прошибешь, поэтому она безразлично внимает неподдельному горю изнасилованной девушки и отпускает пошлые комментарии. Она в силу собственной испорченности не способна понять нравственной чистоты героини и глубины ее страданий. Поэтому основная тема рассказа «Людочка» – тлетворное влияние города на человека, урбанистическое разложение души, которая подменяется лишь материальными потребностями тела.
Так же остра тема нищеты в советской деревне. Люди бегут оттуда не из-за тщеславия, им просто жить не на что. Колхолзы разваливаются, праздные мужчины вроде отца Люды пьянствуют, а женщины грубеют, но тянут бремя безотрадных дней. Проблемы деревни власть не волнуют: на фоне всеобщего обнищания весят бодрые лживые лозунги о прекрасном завтрашнем дне. Деревенские жители оказалась выброшенными за борт, как и Людочка: никому до них не было дела.
Проблематика
- Множество вопросов у современного читателя вызывает криминальная ситуация в городе. Никто не контролирует уличные банды, даже милиция обходит злополучный парк сторонкой. Развитием и воспитанием молодежи никто не занимается, поэтому на место просветителей и учителей жизни приходят зэки вроде Стрекача — та маргинальная прослойка общества, которую невозможно перевоспитать. Проблема криминала и маргинализации молодежи — центральная в произведении. Автор видит в ней мрачное предчувствие краха системы власти, которая не может справиться с преступными шайками и выпускает на волю ее предводителей без всякого контроля и наблюдения.
- Люди остаются один на один с криминалом, поэтому вершат самосуд, не надеясь на правосудие. Значит, существует проблема жестокости, пронизывающей все общество от мала до велика. Отчим Людочки вынужден марать руки и рисковать собственной свободой, наказывая насильника самостоятельно. Он не верит в тюрьмы и их исправительный эффект, ведь видит, что там зло лишь систематизируется и выходит уже организованной преступностью с соответствующими знаниями, навыками и связями. Что остается человеку в такой ситуации? Становиться столь же безжалостным и жестоким.
- Увядание страны сопровождается кризисом природы. Проблема экологии становится угрожающей по масштабам. Захудалый, насквозь прогнивший парк становится местом гниения души. Вонючие и засоренные воды издают зловоние, как бы подтверждающее всеобщее разложение. Именно они поглощают убитого уголовника: грязь соединяется с грязью. Река уносит очередные человеческие отходы. В городе с таким экологическим положением люди не могут быть здоровы ни нравственно, ни физически. Проблема природы становится бременем и виной человечества, именно в 20 веке оно ее осознало.
- Девушка не получила никакой поддержки от близких. Одни не поняли ее горя, другие равнодушно отреагировали на него. Увы, несчастная героиня не нашла другого выхода, ведь «никому до нее нет дела». Проблема равнодушия родных людей друг к другу приводит их же к неосознанной беспощадности. Они внесли свой вклад в отчаяние Людочки, они подтолкнули ее к самоубийству.
- Также не пожалели героиню ее же знакомые, поддавшиеся влиянию уголовника. Артем хоть и повелел сначала не трогать нравственную девушку, но перед веским словом «пахана» устоять не смог и приобщился к коллективному насилию. Проблема милосердия приобретает немыслимые масштабы: группа взрослых парней не смогла осадить одного зэка и защитить девушку. Они, как стадо, покорно набросились на нее. Это крайняя степень морального падения, после которого все они зажили обычной жизнью — вот, что ужасает больше всего.
- Проблемы в рассказе «Людочка» подняты не только социальные, но и философские. Больше всего возмущает Астафьева не столько события этой истории, сколько реакция окружающих людей, властей на несправедливость. Человеческая жизнь не представляет для мира никакой ценности, все вокруг пропитаны безразличием к «ближнему своему». Проблема одиночества человека в условиях полнейшей беззащитности приобрела особенную актуальность в произведении. Девушка умерла, ее фактически убили, а об этом даже заметки не напечатали, чтобы не портить статистику начальнику областного управления УВД, ему ведь всего 2 года до пенсии осталось…
Образ Людочки
Главная героиня стоит в одном ряду с Акакием Акакиевичем («Шинель» Н. В. Гоголя) и Самсоном Выриным («Станционный смотритель» А. С. Пушкина) в галерее «маленьких» людей. Родилась она в крохотной угасающей деревеньке Вычуган. Родители – колхозники. Отец от работы и пьянства был «хилогруд, тщедушен, суетлив, туповат», а спустя какое-то время бесследно исчез. Вместе с тем мать Людочки пыталась отыскать свои «ключи от счастья женского», меняя мужчин как перчатки. Девочка поэтому и выросла как «вялая придорожная трава, слабой, болезненной, плаксивой. Не выходила из троечниц». Как только минуло 16, героиня решила отправиться в город, чтобы попытаться найти себя. По приезде ее приютила местная парикмахерша Гавриловна, которая сама едва сводит концы с концами (в свое время стригла тюремщиков и лишайных, чтобы заработать на квартирку).
Цирюльника из Людочки не вышло, обучение пакмахерскому искусство шло туго, не смогла сдать экзамен на мастера, пришлось остаться уборщицей при салоне. В доме Гавриловны девушка превращалась в золушку: мыла, стирала, а по вечерам мазью с мерзким запахом натирала больные ноги старой женщины «с черными кромковатыми жилами». Каждый день Людочка ходила мимо парка Вэпэвэрзэ, где перед взором «всплывали грязь, мазут и канава, в которую бросали щенят, дохлых поросят, а также можно заметить красный круг из больницы или слипшийся презервативов» и повсюду лозунги для контраста
«Дело Ленина – Сталина живет и побеждает! Партия – ум, честь, совесть эпохи».
Кульминация трагичности в жизни Людочки настала с появлением Стрекача, порочного с детства бандита, который только вышел из тюрьмы, весь в наколках и золотых цепях. В момент, когда он на всю улицу вопил: «бабу хочу», Людочка, к несчастью, шла мимо. В итоге все кончилось групповым изнасилованием. В полуобморочном состоянии девушка доползла до порога Гавриловны, но, вместо слов поддержки услышала:
Вкуси водички с брусничкой, смой с души горькое…Бабе сердце беречь надо, остальное у нее износу не знает… Ну сорвали пломбу, экая беда. Нынче замуж какую попало берут.
Дома поддержки для Людочки тоже не нашлось, мать беременна, собирается переезжать с отчимом, у нее своя жизнь. Пришлось вернуться обратно в город. Пожаловаться в органы власти девушка не могла, угрожали. Теперь по парку она ходила только с бритвой в кармане, мечтая встретить своего осквернителя и срезать под корень его достоинство.
Чем тебя породил я, тем тебя и убью», — вспомнила Людочка хохму из чьих-то школьных сочинений.
С таким грузом на душе и одиночеством в сердце долго прожить мученица не смогла, повесилась на суку, приговаривая:
Боже милостивый! Мама! Гавриловна! Все простите. Если ты есть Господи, прости, все равно я значок комсомольский потеряла. Никому нет до меня дела…
Кто виноват в смерти Людочки?
Тут нет конкретного ответа. Проблематика произведения настолько глобальна, что затрагивает не только злобу и жестокость маргиналов с окраин, но и кризис общечеловеческих ценностей. Девушка стала жертвой морального падения всего общества в целом, его духовного обнищания, которое укрыл в себе город шумом и гамом вечно кипучего муравейника.
Ее безмолвная жертва не должна оставаться в тени, по мнению писателя. Ужас ее положения должен быть осознан людьми, чтобы они были внимательнее к близким и добрее к окружающим. Быть может, именно обычное, бытовое зло сформировало Стрекача, жесткие нравы и невежество подчинили Артема, а бесконечная вереница трудностей сломили Гавриловну и мать Люды. Они, в свою очередь, погубили героиню. Так эта эстафета не прервется, пока все мы не начнем следить за своими поступками так же строго и бескомпромиссно, как за героями Астафьева.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!Тут находится электронная книга Людочка автора Астафьев Виктор Петрович . В библиотеке сайт вы можете скачать бесплатно книгу Людочка в формате формате TXT (RTF), или же в формате FB2 (EPUB), или прочитать онлайн электронную книгу Астафьев Виктор Петрович - Людочка без регистрации и без СМС.
Размер архива с книгой Людочка 31.12 KB
Рассказы –
Виктор Астафьев
ЛЮДОЧКА
Ты камнем упала.
Я умер под ним.
Вл. Соколов
Мимоходом рассказанная, мимоходом услышанная история, лет уже пятнадцать назад.
Я никогда не видел ее, ту девушку. И уже не увижу. Я даже имени ее не знаю, но почему-то втемяшилось в голову - звали ее Людочкой. «Что в имени тебе моем? Оно умрет, как шум печальный…» И зачем я помню это? За пятнадцать лет произошло столько событий, столько родилось и столько умерло своей смертью людей, столько погибло от злодейских рук, спилось, отравилось, сгорело, заблудилось, утонуло…
Зачем же история эта, тихо и отдельно ото всего, живет во мне и жжет мое сердце? Может, все дело в ее удручающей обыденности, в ее обезоруживающей простоте?
Людочка родилась в небольшой угасающей деревеньке под названием Вычуган. Мать ее была колхозницей, отец - колхозником. Отец от ранней угнетающей работы и давнего, закоренелого пьянства был хилогруд, тщедушен, суетлив и туповат. Мать боялась, чтоб дитя ее не родилось дураком, постаралась зачать его в редкий от мужних пьянок перерыв, но все же девочка была ушиблена нездоровой плотью отца и родилась слабенькой, болезной и плаксивой.
Она росла, как вялая, придорожная трава, мало играла, редко пела и улыбалась, в школе не выходила из троечниц, но была молчаливо-старательная и до сплошных двоек не опускалась.
Отец Людочки исчез из жизни давно и незаметно. Мать и дочь без него жили свободнее, лучше и бодрее. У матери бывали мужики, иногда пили, пели за столом, оставались ночевать, и один тракторист из соседнего леспромхоза, вспахав огород, крепко отобедав, задержался на всю весну, врос в хозяйство, начал его отлаживать, укреплять и умножать. На работу он ездил за семь верст на мотоцикле, сначала возил с собой ружье и часто выбрасывал из рюкзака на пол скомканных, роняющих перо птиц, иногда за желтые лапы вынимал зайца и, распялив его на гвоздях, ловко обдирал. Долго потом висела над печкой вывернугая наружу шкурка в белой оторочке и в красных, звездно рассыпавшихся на ней пятнах, так долго, что начинала ломаться, и тогда со шкурок состригали шерсть, пряли вместе с льняной ниткой, вязали мохнатые шалюшки.
Постоялец никак не относился к Людочке, ни хорошо, ни плохо, не ругал ее, не обижал, куском не корил, но она все равно побаивалась его. Жил он, жила она в одном доме - и только. Когда Людочка домаяла десять классов в школе и сделалась девушкой, мать сказала, чтоб она ехала в город - устраиваться, так как в деревне ей делать нечего, они с самим - мать упорно не называла постояльца хозяином и отцом - налаживаются переезжать в леспромхоз. На первых порах мать пообещала помогать Людочке деньгами, картошкой и чем Бог пошлет, - на старости лет, глядишь, и она им поможет.
Людочка приехала в город на электричке и первую ночь провела на вокзале. Утром она зашла в привокзальную парикмахерскую и, просидев долго в очереди, еще дольше приводила себя в городской вид: сделала завивку, маникюр. Она хотела еще и волосы покрасить, но старая парикмахерша, сама крашенная под медный самовар, отсоветовала: мол, волосенки у тебя «мя-а-ах-канькия, пушистенькия, головенка, будто одуванчик, - от химии же волосья ломаться, сыпаться станут». Людочка с облегчением согласилась - ей не столько уж и краситься хотелось, как хотелось побыть в парикмахерской, в этом теплом, одеколонными ароматами исходящем помещении.
Тихая, вроде бы по-деревенски скованная, но по-крестьянски сноровистая, она предложила подмести волосья на полу, кому-то мыло развела, кому-то салфетку подала и к вечеру вызнала все здешние порядки, подкараулила у выхода в парикмахерскую тетеньку под названием Гавриловна, которая отсоветовала ей краситься, и попросилась к ней в ученицы.
Старая женщина внимательно посмотрела на Людочку, потом изучила ее необременительные документы, порасспрашивала маленько, потом пошла с нею в горкоммунхоз, где и оформила Людочку на работу учеником парикмахера.
Гавриловна и жить ученицу взяла к себе, поставив нехитрые условия: помогать по дому, дольше одиннадцати не гулять, парней в дом не водить, вино не пить, табак не курить, слушаться во всем хозяйку и почитать ее как мать родную. Вместо платы за квартиру пусть с леспромхоза привезут машину дров.
- Покуль ты ученицей будешь - живи, но как мастером станешь, в общежитку ступай. Бог даст, и жизнь устроишь. - И, тяжело помолчав, Гавриловна добавила: - Если обрюхатеешь, с места сгоню. Я детей не имела, пискунов не люблю, кроме того, как и все старые мастера, ногами маюсь. В распогодицу ночами вою.
Надо заметить, что Гавриловна сделала исключение из правил. С некоторых пор она неохотно пускала квартирантов вообще, девицам же и вовсе отказывала.
Жили у нее, давно еще, при хрущевщине, две студентки из финансового техникума. В брючках, крашеные, курящие. Насчет курева и всего прочего Гавриловна напрямки, без обиняков строгое указание дала. Девицы покривили губы, но смирились с требованиями быта: курили на улице, домой приходили вовремя, музыку свою громко не играли, однако пол не мели и не мыли, посуду за собой не убирали, в уборной не чистили. Это бы ничего. Но они постоянно воспитывали Гавриловну, на примеры выдающихся людей ссылались, говорили, что она неправильно живет.
И это бы все ничего. Но девчонки не очень различали свое и чужое, то пирожки с тарелки подъедят, то сахар из сахарницы вычерпают, то мыло измылят, квартплату, пока десять раз не напомнишь, платить не торопятся. И это можно было бы стерпеть. Но стали они в огороде хозяйничать, не в смысле полоть и поливать, - стали срывать чего поспело, без спросу пользоваться дарами природы. Однажды съели с солью три первых огурца с крутой навозной гряды. Огурчики те, первые, Гавриловна, как всегда, пасла, холила, опустившись на колени перед грядой, навоз на которую зимой натаскала в рюкзаке с конного двора, поставив за него чекенчик давнему разбойнику, хромоногому Слюсаренко, разговаривала с ними, с огурчиками-то: «Ну, растите, растите, набирайтесь духу, детушки! Потом мы вас в окро-о-ошечку-у, в окро-ошечку-у-у» - а сама им водички, тепленькой, под солнцем в бочке нагретой.
- Вы зачем огурцы съели? - приступила к девкам Гавриловна.
- А что тут такого? Съели и съели. Жалко, что ли? Мы вам на базаре во-о-о какой купим!
- Не надо мне во-о-о какой! Это вам надо во-о-о какой!.. Для утехи. А я берегла огурчики…
- Для себя? Эгоистка вы!
- Хто-хто?
- Эгоистка!
- Ну, а вы б…! - оскорбленная незнакомым словом, сделала последнее заключение Гавриловна и с квартиры девиц помела.
С тех пор она пускала в дом на житье только парней, чаще всего студентов, и быстро приводила их в Божий вид, обучала управляться по хозяйству, мыть полы, варить, стирать. Двоих наиболее толковых парней из политехнического института даже стряпать и с русской печью управляться научила. Гавриловна Людочку пустила к себе оттого, что угадала в ней деревенскую родню, не испорченную еще городом, да и тяготиться стала одиночеством, свалится - воды подать некому, а что строгое упреждение дала, не отходя от кассы, так как же иначе? Их, нонешнюю молодежь, только распусти, дай им слабинку, сразу охомутают и поедут на тебе, куда им захочется.
Людочка была послушной девушкой, но учение у нее шло туговато, цирюльное дело, казавшееся таким простым, давалось ей с трудом, и, когда минул назначенный срок обучения, она не смогла сдать на мастера. В парикмахерской она прирабатывала уборщицей и осталась в штате, продолжала практику - стригла машинкой наголо допризывников, карнала электроножницами школьников, оставляя на оголившейся башке хвостик надо лбом. Фасонные же стрижки училась делать «на дому», подстригала под раскольников страшенных модников из поселка Вэпэвэрзэ, где стоял дом Гавриловны. Сооружала прически на головах вертлявых дискотечных девочек, как у заграничных хит-звезд, не беря за это никакой платы.
Гавриловна, почуяв слабинку в характере постоялицы, сбыла на девочку все домашние дела, весь хозяйственный обиход. Ноги у старой женщины болели все сильнее, выступали жилы па икрах, комковатые, черные. У Людочки щипало глаза, когда она втирала мазь в искореженные ноги хозяйки, дорабатывающей последний год до пенсии. Мази те Гавриловна именовала «бонбенгом», еще «мамзином». Запах от них был такой лютый, крики Гавриловны такие душераздирающие, что тараканы разбежались по соседям, мухи померли все до единой.
- Во-о-от она, наша работушка, а, во-от она, красотуля-то человечья, как достаетца! - поуспокоившись, высказывалась в темноте Гавриловна. - Гляди, радуйся, хоть и бестолкова, но все одно каким-никаким мастером сделаешься… Чё тебя из деревни-то погнало?
Людочка терпела все: и насмешки подружек, уже выбившихся в мастера, и городскую бесприютность, и одиночество свое, и нравность Гавриловны, которая, впрочем, зла не держала, с квартиры не прогоняла, хотя отчим и не привез обещанную машину дров. Более того, за терпение, старание, за помощь по дому, за пользование в болести Гавриловна обещала сделать Людочке постоянную прописку, записать на нее дом, коли она и дальше будет так же скромно себя вести, обихаживать избу, двор, гнуть спину в огороде и доглядит ее, старуху, когда она обезножеет совсем.
С работы от вокзала до конечной остановки Людочка ездила на трамвае, далее шла через погибающий парк Вэпэвэрзэ, по-человечески - парк вагонно-паровозного депо, насаженный в тридцатых годах и погубленный в пятидесятых. Кому-то вздумалось выкопать канаву и проложить по ней трубу через весь парк. И выкопали. И проложили, но, как у нас водится, закопать трубу забыли.
Черная, с кривыми коленами, будто растоптанный скотом уж, лежала труба в распаренной глине, шипела, парила, бурлила горячей бурдой. Со временем трубу затянуло мыльной слизью, тиной и по верху потекла горячая речка, кружа радужно-ядовитые кольца мазута и разные предметы бытового пользования. Деревья над канавой заболели, сникли, облупились. Лишь тополя, корявые, с лопнувшей корой, с рогатыми сухими сучьями на вершине, опершись лапами корней о земную твердь, росли, сорили пух и осенями роняли вокруг осыпанные древесной чесоткой ломкие листья. Через канаву был переброшен мостик из четырех плах. К нему каждый год деповские умельцы приделывали борта от старых платформ вместо перил, чтоб пьяный и хромой люд не валился в горячую воду. Дети и внуки деповских умельцев аккуратно каждый год те перила ломали.
Когда перестали ходить паровозы и здание депо заняли новые машины - тепловозы, труба совсем засорилась и перестала действовать, но по канаве все равно текло какое-то горячее месиво из грязи, мазута, мыльной воды. Перила к мостику больше не возводились. С годами к канаве приползло и разрослось, как ему хотелось, всякое дурнолесье и дурнотравье: бузина, малинник, тальник, волчатник, одичалый смородинник, не рожавший ягод, и всюду - развесистая полынь, жизнерадостные лопух и колючки. Кое-где дурнину эту непролазную пробивало кривоствольными черемухами, две-три вербы, одна почерневшая от плесени упрямая береза росла, и, отпрянув сажен на десять, вежливо пошумливая листьями, цвели в середине лета кособокие липы. Пробовали тут прижиться вновь посаженные елки и сосны, но дальше младенческого возраста дело у них не шло - елки срубались к Новому году догадливыми жителями поселка Вэпэвэрзэ, сосенки ощипывались козами и всяким разным блудливым скотом, просто так, от скуки, обламывались мимо гулявшими рукосуями до такой степени, что оставались у них одна-две лапы, до которых не дотянугься. Парк с упрямо стоявшей коробкой ворот и столбами баскетбольной площадки и просто столбами, вкопанными там и сям, сплошь захлестнутый всходами сорных тополей, выглядел словно бы после бомбежки или нашествия неустрашимой вражеской конницы. Всегда тут, в парке, стояла вонь, потому что в канаву бросали щенят, котят, дохлых поросят, все и всякое, что было лишнее, обременяло дом и жизнь человеческую. Потому в парке всегда, но в особенности зимою, было черно от ворон и галок, ор вороний оглашал окрестности, скоблил слух людей, будто паровозный острый шлак.
Но человеку без природы существовать невозможно, животные возле человека обретающиеся, тоже без природы не могут, и коли ближней природой был парк Вэпэвэрзэ, им и любовались, на нем и в нем отдыхали. Вдоль канавы, вламываясь в сорные заросли, стояли скамейки, отлитые из бетона, потому что деревянные скамейки, как и все деревянное, дети и внуки славных тружеников депо сокрушали, демонстрируя силу и готовность к делам более серьезным. Все заросли над канавой и по канаве были в собачьей, кошачьей, козьей и еще чьей-то шерсти. Из грязной канавы и пены торчали и гудели горлами бутылки разных мастей и форм: пузатые, плоские, длинные, короткие, зеленые, белые, черные; прели в канаве колесные шины, комья бумаги и оберток; горела на солнце и под луной фольга, трепыхалось рванье целлофана; иногда проносило аж до самой реки, в которую резво втекал зловонный поток канавы, какую-нибудь диковину: испустившего резиновый дух крокодила Гену; красный круг из больницы; жалко слипшийся презерватив; остатки древней деревянной кровати и много-много всякого добра.
Как водится в настоящем уважающем себя городе, и в парке Вэпэвэрзэ и вокруг него по праздникам вывешивались лозунги, транспаранты и портреты на специально для этой цели сваренные и изогнутые трубы. Прежде было хорошо и привычно: портреты одни и те же, лозунги одни и те же; потом преобразования начались. Было: «Дело Ленина - Сталина живет и побеждает!» - стало: «Ленинизм живет и побеждает!» Было: «Партия - наш рулевой!» - стало: «Слава советскому народу, народу-победителю!» Результат местной идейной мысли тоже был: «Трудящиеся Советского Союза! Ваше будущее в ваших руках» «И в ногах!» - дописал кто-то из местных остряков. Железнодорожное депо всегда отличала повышенная бдительность, классовое чутье и гражданская принципиальность. Больше ни одной дописки на эстакаде - так важно тут именовалась железная конструкция - не появлялось.
Но когда с эстакады, с самого центра ее, было вынуто сразу пять портретов и сзади них обнажился, явственней проступил лозунг: «Партия - ум, честь и совесть эпохи!» - примолкли даже железнодорожники.
В местной школе с давними, твердо стоящими на передовых позициях кадрами произошло шатание. Приехавшая по распределению из революционного города Ленинграда молоденькая учительница литературы кричала на собрании: «Какой очистительной морали можно ждать от города, когда в центре его, на воротах артиллерийского завода с сорок второго года горят трехметровые буквы: „Наша цель - коммунизм!“?»
Ну, такая учителка долго в поселке Вэпэвэрзэ не продержится, домой ее воротят или еще куда отвезут.
В таком поселке, в таком роскошном месте, как парк Вэпэвэрзэ, само собой, и «нечистые» велись, да все здешнего рода и производства, пили они тут, играли в карты, дрались они тут и резались, иногда насмерть, особенно с городской шпаной, которую не могло не тянуть в фартовое место. Имали они тут девок и однажды чуть было не поймали ту вольнодумную ленинградскую учительницу - убегла, физкультурница.
Среди вэпэвэрзэшников верховодом был Артемка-мыло, со вспененной белой головой, с узким рыльцем и кривыми, ходкими ногами. Людочка сколь ни пыталась усмирить лохмотья на буйной голове Артемки, названного отцом-паровозником в честь героического Артема из кинофильма «Мы из Кронштадта», ничего у нее не получалось. Артемкины кудри, издали напоминающие мыльную пену, изблизя оказались что липкие рожки из вокзальной столовой - сварили их, бросили скользким комком в пустую тарелку, так они, слипшиеся, неразъемно и лежали. Да и не затем приходил Артемка-мыло в дом Гавриловны, чтоб усмирить свою шевелюру. Он, как только Людочкины руки становились занятыми ножницами и расческой, начинал хватать ее за разные места. Людочка сначала дергалась, уклонялась от Артемкиных пальцев с огрызенными ногтями, потом стала бить по хватким рукам. Но клиент не унимался. И тогда Людочка стукнула вэпэвэрзэшного атамана стригущей машинкой, да так неловко, что из Артемкиной патлатой головы, будто из куриных перьев, выступила красная жидкость. Пришлось лить йод из флакона на удалую башку ухажористого человека, он заулюлюкал, словно в штанах припекло, со свистом половил воздух пухлыми губами и с тех пор домогания свои хулиганские прекратил. Более того, атаман-мыло всей вэпэвэрзэшной шпане повелел Людочку не лапать и никому лапать не давать.
Людочка ничего и никого с тех пор в поселке не боялась, ходила от трамвайной остановки до дома Гавриловны через парк Вэпэвэрзэ в любой час, в любое время года, свойской улыбкой отвечая на приветствия, шуточки и свист шпаны да слегка осуждающим, но и всепрощающим потряхиванием головы.
Один раз атаман-мыло зачалил Людочку в центральный городской парк. Там был загороженный крашеной решеткой загон, высокий, с крепкой рамой, с дверью из стального прута. В нише одной стены сделана полумесяцем выемка, вроде входа в пещеру, и в той нише двигались, дрыгались, подскакивали на скамейках, болтали давно не стриженными волосьями как попало одетые парни. Одна особа, отдаленно похожая на женщину, совсем почти раздетая, кричала в фигуристый микрофон, держа его в руке с каким-то срамным вывертом. Людочке сперва казалось, что кричит та несуразная особа что-то на иностранном языке, но, прислушавшись, разобрала: «Приходи. Любофь. А то…»
В загоне-зверинце и люди вели себя по-звериному. Какая-то чернявая и красная от косметики девка, схватившись вплотную с парнем в разрисованной майке, орала средь площадки: «Ой, нахал! Ой, живоглот! Чё делат! Темноты не дождется! Терпеж у тебя есть?!» «Нету у него терпежу! - прохрипел с круга мужик не мужик, парень не парень. - Спали ее, детушко! Принародно лиши невинности!»
Со всех сторон потешался и ржал клокочущий, воющий, пылящий, перегарную вонь изрыгающий загон. Бесилось, неистовствовало стадо, творя из танцев телесный срам и бред. Взмокшие, горячие от разнузданности, от распоясавшейся плоти, издевающиеся надо всем, что было человеческого вокруг них, что было до них, что будет после них, душили в паре себя и партнера, бросались на огорожу, как на амбразуру в военное время, человекоподобные пленные, которым некуда было бежать. Музыка, помогая стаду в бесовстве и дикости, билась в судорогах, трещала, гудела, грохотала барабанами, стонала, выла.
Людочка сперва затравленно озиралась, потом зажалась в уголок загона и искала глазами атамана-мыло - если нападут, чтоб заступился. Но Мыло измылился в этой бурлящей серой пене, да и молоденький милиционер в нарядном картузе, ходивший вокруг танцплощадки со связкой ключей, подействовал на Людочку успокаивающе. Ключами милиционер поигрывал, позванивал так, чтоб наглядно было: сила есть против всяких страстей и бурь. Время от времени эта сила вступала в действие. Милиционер приостанавливался, кивал картузом, и на его кивок туг же из кустов бузины являлось четверо парней с красными повязками дружинников. Милиционер повелительно тыкал пальцем в загон и бросал парням звенящие ключи. Парни врывались в загон, начинали гонять и ловить безластой курицей летающую, бьющуюся в решетки особь, может, девку, может, парня - ввечеру тут никого и ни от чего отличить уже было невозможно. Хватаясь за решетки, за встречно выкинутые солидарные руки, жалкая, заголенная жертва, кровя сорванной кожей, красно намазанным ртом вопила, материлась: «Х-х-ха-ады-ы! Фашисты-ы! Сиксо-о-оты-ы! Педера-асты-ы!..»
«Сейчас они в собачнике покажут тебе и фашистов и педерастов… Се-э-эча-ас…» - торжествуя или сострадая, со злорадной тоской бросало вослед жертве чуть присмиревшее стадо.
Людочка боялась выходить из угла решетчатого загона, все не теряла надежды, что атаман-мыло выскользнет из тьмы и она за ним и за его шайкой, хоть в отдалении, дотащится до дома. Но какой-то плюгавый парень в телесно налипших брючках, может, и в колготках, углядел ее и выхватил из угла. Малый поди еще и школу не закончил, но толк в сексе знал. Он жадно притиснул девушку к воробьиной груди, начал тыкать в лад с музыкой чем-то тверденьким. Людочка - не гимназистка, не мулечка-крохотулечка из накрахмаленной постельки, она все же деревенская по происхождению, видела жизнь животных, да и про людей кое-что знала. Она сильно толкнула хлыща-танцора, но он тренированный, видать, не отпускался, зуб кривой скалил. Один почему-то зуб у него и виделся. «Ну, чё ты? Чё ты? Давай дружить, кроха!»
Людочка все-таки вырвалась из объятий кавалера и наддала ходу из загона. Дома, едва отдышавшись и зажав лицо руками, она все повторяла:
- Ужас! Ужас!..
- Во-от, будешь знать, как шляться где попало! - запела Гавриловна, когда Людочка по давно укоренившейся уже привычке рассказала ей про все свои молодые развлечения.
Убирая связанную Людочкой кофту, юбку в складочку, Гавриловна назидала, говоря дитяте, что ежели постоялка сдаст на мастера, определится с профессией, она безо всяких танцев найдет ей подходящего рабочего парня - не одна же шпана живет на свете, или путного вдовца - есть у нее один на примете, пусть и старше ее, пусть и детный, зато человек надежный, а года - не кирпичи, чтоб их рядом складывать да стену городить. У солидного мужчины года-то к рассуждению, опыту и разумению, женская же молодость и ладность - к жизнеутешению и радости мужицкой. Раньше завсегда мужик старше невесты был, так и хозяином считался, содержал дом и худобу в полном порядке, жену доглядывал, заботником ей и детям был. Она, ежели мужчина самостоятельный сгодится, и поселит их у себя - на кого ей, бобылке, дом спокидать? А они, глядишь, на старости лет ее доглядят. Ноги-то, вон они, совсем ходить перестают.
- А танцы эти, золотко мое, только изгальство над душой, телу искушение; пошоркаются мушшына об женшыну, женшына об мушшыну, разгорячатся и об каком устройстве жизни может тут идти мысль? Я этих танцев отродясь не знала, вот и сраму лишнего не нахваталась, все мои танцы - в парикмахерской вокруг кресла с клиентом были…
Людочка, как всегда, была согласна с Гавриловной целиком и полностью, с человеком умным, опыт жизни имеющим, считала, что ей очень повезло, - иметь такого наставника и старшего друга не всем доводится, не всем выпадает такая удача.