Муся. Я хочу её убрать, но дама-гостья оживляется и начинает рассказывать о том, как она любит животных. Спрашивает, как зовут галку... Муся? Оказывается, что и даму в детстве звали Мусей! Дама начинает любезничать со своей тёзкой, а у меня мурашки по спине бегают, потому что у дамы-Муси приколота брошка! А наша галка теряет всякое самообладание при виде блестящих предметов!
Муся тем временем танцует. Смех. Муся делает сальто. Полный восторг. Гость наклоняется над столом. Улыбается галке. И — конец всему. Муся изо всех сил клюнула золотой зуб, блеснувший во рту нашего гостя.
Прощай, золотой зуб! И ещё какая-то коронка треснула! Словом, так было неприятно, что лучше об этом не вспоминать…
6
Зимой Душек стал домоседом. Примерным обитателем нашего двора. И уж как это вышло, неизвестно, но только Муся с ним подружилась. Стала его парикмахером. Расчёсывала ему шерсть. Целыми часами. Когда он лежал, выбирала на нём самое тёплое место. Забиралась в изгиб собачьего живота и дремала там в тепле.
Катерина рассказывала как совершенно несомненный факт, что галка крала для Душека на кухне кости. Я не очень верил в это. Во-первых, сам я этого никогда не видел, а кроме того, Катерина, с тех пор как Муся украла у неё медальон, рассказывала о воровских проделках галки самые фантастические сказки. Если бы Катерина рассказала мне, что Муся в сообщничестве с Душеком вынесла из дому рояль, я бы вовсе не удивился! В общем, насчёт костей не знаю, а знаю только то, что Муся и Душек стали неразлучными друзьями.
К концу зимы Муся начала беспокоиться. Всё время порывалась куда-то лететь. Взлетала то на крышу, то на деревья. Потом пропала. Целый день её не было дома. Вернулась к ночи. Опять исчезла на несколько дней. И снова вернулась. Наконец о чём-то поговорила с Душеком и исчезла окончательно.
А солнце уже основательно припекало, и на монастырской звоннице начались предварительные совещания по жилищному вопросу.
Мы поняли, что Муся пошла своей дорогой, и пожелали ей найти своё счастье. Правда, мы были уверены, что осенью, когда поля опустеют и для галок придут чёрные дни, Муся вернётся в наш дом.
Как обстояло дело в действительности, знал один Душек. То и дело бегал он к монастырю, хотя пути его обычных странствий вели в совершенно ином направлении. Я сам его там видел. Он стоял, задрав вверх голову, и смотрел на галок, летавших около звонницы. Я уверен, что он навещал Мусю. Зачем иначе было ему ходить туда?
Как-то в конце марта у Душека было опять хорошее настроение. Мы пошли в город вместе. Зашли на почту. Возвращаемся. Идём мимо монастыря. Подходим к колокольне. Вдруг — бах!
Начальник почты выпалил в галок из своей пушки. Одна из птиц, та, которая как раз совершала круг возле звонницы, остановилась в воздухе и, словно выпавший из окна листок бумаги, немного покружилась и упала на землю.
Первым подбежал к ней Душек. Он трогал галку носом. Слизывал капли крови. Он узнал Мусю. Погибла, бедняжка, именно тогда, когда всё складывалось так, что она могла стать счастливой!
Ну разве не правда, что у начальника почты в груди вместо живого сердца была губка, пропитанная уксусом и желчью?
Цирк на дворе
Пройдя по нашей улице до самого конца, вы попадали на площадь. Площадь была большая, пустая и мало интересная. Летом там развлекались собаки со всего местечка, а зимой ребята устраивали катки — луж на площади было больше чем нужно.
Я уже даже не помню, как эта площадь называлась. Помнится, на табличках было написано какое-то громкое и торжественное название. Однако народ называл её не слишком уважительно: старый свиной базар. И под этим названием и знал площадь каждый малыш в городе.
В один прекрасный день на обычно пустом базаре стало шумно. И
