сюда какую-нибудь делегацию.
— А может быть, министра иностранных дел?
— Не паясничай. Права я или нет?
Горошек почесал затылок, потом похлопал себя по мокрым шортам и, наконец, сказал:
— Понятно, права.
— Ну так живей. Пошли за дровами.
— Потише, — остановил он. — Во-первых, надо сначала проверить, будет ли тут вообще что-нибудь гореть.
— Ты сам говорил, что…
— А теперь говорю, что надо проверить. Во-вторых, собирать хворост (кто знает, что это за хворост?) надо не голыми руками. Будем брать моей штормовкой или сложенным платком. Значит, втретьих: сначала попробуем разжечь несколько веточек у самой воды… А там посмотрим.
Ика слушала его с открытым ртом.
Горошек засмеялся.
— Закрой рот, а то светящаяся птица влетит.
— Ты все неплохо продумал, — сказала Ика.
— Спрашиваешь! — гордо ответил он.
Сбор горючего материала не доставил особых затруднений.
Ветки и сучки кустов, которые росли на краю леса у подножия перистолистных пальм, отламывались с поразительной легкостью. Их можно было ломать голыми руками. Немного удивляло, что они не гнулись, как ветки кустов и деревьев Земли, а ломались сразу. Этим они напоминали, скорее, сухую солому, тростник, бамбук.
Но как ни странно, они легко ломались в «суставах». Хрупкие на вид, они были прочны, как железо, и легки как перышко.
Горошек любил порядок. Он приказал раскладывать ветки на три кучки. Самые тонкие и короткие — в одном месте. Средние — в стороне. А самые длинные и толстые уложили у воды.
Наконец наступила великая минута.
Костерик был сложен.
Горошек достал коробку спичек (к счастью, он спас их от воды, переложив перед испытанием «лодки» в карман штормовки) и не спеша поднес огонек к самой веточке.
Несколько секунд казалось, что ветка вообще не загорится.
Горошек хотел было бросить спичку, которая начала обжигать пальцы, как вдруг раздалось тихое шипение, потом громкий треск… И вот маленькие, тоненькие хворостинки внезапно вспыхнули ярким, ослепительным пламенем.
Ребята невольно отскочили. Но ничего страшного не произошло. Просто хворост запылал с громким треском, и от него полетели голубые искры — совершенно как от бенгальских огней на елке.
При виде этого зрелища Ика запрыгала, захлопала в ладоши.
— Бенгальские огни! — кричала она. — Бенгальские огни!
— Ничего себе бенгальские! — перебил ее Горошек и начал быстро оттаскивать среднюю кучку веток еще дальше от костра.
Это было разумно и предусмотрительно: от маленькой кучки хворостинок шел жар, словно от большого костра. Вдобавок веточки не только очень ярко горели и давали большой жар, но и, наперекор всем обычаям земного хвороста, сгорали необыкновенно медленно.
— Ты видишь? — спросила Ика. — Заметил, как они медленно горят?
Горошек молчал. Он смотрел в сторону Зеленого Города.
Берег, озаренный его огнями, лежал не более как в километре, может быть, в полутора километрах от пляжа. Яркий свет костра оттуда, конечно, ясно виден. Его не могли не заметить, если только там у кого-нибудь были глаза. И разум.
— Глаза… — пробормотал про себя Горошек. — А если у них вообще нет глаз?
Ика тоже притихла. Оба стояли, всматриваясь в далекие мерцавшие огни. Там была — там должна была быть! — жизнь. Наверно, именно там жили мудрые, необычайные, совершенные существа. Значит, они должны заметить гостей, прийти к ним.
Минуты шли. Маленький костер пылал и пылал, освещая желтый лес, а в Зеленом Городе все было тихо, не было никаких признаков того, что сигнал замечен.
— Отодвинься, Ика, — сурово сказал Горошек.
Ика послушно отошла в сторону.
Горошек выбрал толстый, длиной в несколько метров прут — целую жердь! — и осторожно опустил ее конец в костер.
Ему пришлось ждать довольно долго, но в конце концов жердь запылала. Она
